Таня Гроттер и молот Перуна - Страница 71

– Как ты сумел попасть в Тибидохс? Буян защищает не только купол. Кто произнес заклинание вызова? – быстро спросил Сарданапал.

– А, один мальчишка! Семь-Пень-Дыр. Думаю, он хотел вызвать темного духа, не меня, но ошибся в рунах… – небрежно сказал Триглав, наклоняясь за молотом. – Ну все! Пора убить вас всех. Потом я закончу надпись, восстановлю пергамент и подброшу его Поклепу. Уверен, он произнесет заклинание не задумывась.

– Ты не осмелишься! Пусть же придет оболганный Перун, тот, чьим именем ты прикрывался! Я призываю его! Громовержиум! – крикнул академик, поднимая голову так высоко, как позволяла колодка.

Яркая зеленая искра сорвалась с его перстня и умчалась прежде, чем Триглав успел потушить ее. Древний бог с досадой поморщился.

– Дешевые фокусы! Перун не придет. Я позаботился об этом, – прошипел он.

Но он ошибся. Внезапно небо озарилось. Тучи расступились, набухая светом, точно мокрая вата.

– Тебе везет, Сарданапал. Похоже, кроме черного ферзя, на шахматной доске вот-вот появится белый клоун! – сказал Триглав. В его голосе слышалось беспокойство.

Что-то полыхнуло. Ночной берег осветился, точно днем. Таня и Сарданапал невольно закрыли глаза от невыносимо яркого блеска. На песок, жаркая и сияющая, опустилась золотая колесница со среброголовым и златоусым богом.

Его яростный взгляд скользнул по Тане, по Сарданапалу и остановился на Триглаве.

– ТЫ ЗАКОВАЛ МЕНЯ, КОГДА Я СПАЛ. ТЫ ОТНЯЛ МОЙ МОЛОТ! – прогремел он.

– Всего лишь молот. Зато я оставил тебе жизнь! – возразил Триглав.

– НЕ СМЕШИ! ТЫ НЕ ПОСМЕЛ ОТНЯТЬ ЕЕ САМ. ТЫ, ТРУС, ОПАСАЛСЯ МЕСТИ ВЕЛЕСА, СИМОРГА И СВАРОЖИЧА. ТЫ РЕШИЛ СДЕЛАТЬ ВСЕ РУКАМИ МАГОВ. ТЫ ХОТЕЛ, ЧТОБЫ САРДАНАПАЛ ПРОИЗНЕС ДРЕВНЕЕ ЗАКЛИНАНИЕ УНИЧТОЖЕНИЯ. ТЫ ДОСТИГ БЫ СРАЗУ НЕСКОЛЬКИХ ЦЕЛЕЙ: ИЗБАВИЛСЯ БЫ ОТ МЕНЯ, ВЫПУСТИЛ БЫ В МИР ЗЛО, ВЗБУНТОВАЛ БЫ ХАОС И СТАЛ БЫ ГЛАВНЫМ БОГОМ.

– Я им стану!

– ВОЗМОЖНО, НО ТЕПЕРЬ Я НЕ ЗАКОВАН. Я ЗАСТАВЛЮ ТЕБЯ СРАЖАТЬСЯ!

Триглав пожал плечами.

– Я не вступлю с тобой в битву, громовержец. Мне почему-то расхотелось убивать. Не прикончишь же ты меня в спину. Я ухожу! – сказал он.

У воды, по колено в холодных волнах, возник черный конь, из ноздрей у которого вырывался дым, а из глаз – холодный огонь. Трехликий повернулся и, увязая в песке, направился к коню. Не пытаясь остановить Триглава, Перун внимательно смотрел ему в спину.

Триглав сделал несколько шагов, а затем, внезапно повернувшись, упал на колено, и яростно метнул в Перуна молот. Молот промчался по воздуху как мгновенный сполох света. Это была сама гибель – мгновенная и неотвратимая. Таня ощутила лишь тугой удар воздуха, сбивший ее с ног.

Один только Перун, в которого молот и летел, не покачнулся и не сошел с места. Он открыл ладонь, и молот, изменив направление, послушно лег в нее рукоятью.

– Как ты догадался? – прорычал Триглав. – Как?

– Я НЕ ПОВЕРИЛ, ЧТО ТЕБЕ РАСХОТЕЛОСЬ УБИВАТЬ, СТАРЫЙ ПАЛАЧ! ТЫ НЕНАВИДИШЬ ЧЕСТНЫЙ БОЙ! НО НЕУЖЕЛИ ТЫ ДУМАЛ, ЧТО МОЙ МОЛОТ ПОДНИМЕТСЯ ПРОТИВ ХОЗЯИНА? ТЕПЕРЬ ТЕБЕ ПРИДЕТСЯ БИТЬСЯ. Я ГОТОВ, – прогремел Перун.

Он нетерпеливо повернул голову. В следующий миг Таня поняла, что Перун уже стоит в сверкающей колеснице и заносит над головой разящий молот.

– Пусть будет по-твоему. Мы будем биться. Я уничтожу тебя, хоть в честном бою, хоть нет. Назад в Потусторонние Миры я вернусь один и воцарюсь там, – прошипел Триглав. Три голоса слились в один.

– СЛИШКОМ МНОГО СЛОВ, ПОВЕЛИТЕЛЬ ПАДАЛИ! Я ЖДУ ТЕБЯ!

Перун откинулся назад и приспустил вожжи. Его колесница, взмыв золотистой молнией, затерялась в тучах. Еще мгновение – и его огромный нечеткий силуэт занимал уже половину неба. Перун ждал врага, и весь мир, все стихии, казалось, замерли вместе с ним.

Триглав тяжело ступил в стремя и вынул из ножен клинок. Его черный конь поднялся на дыбы. Золотая вуаль на трех лицах дрогнула.

– Гибель Перуну! – громко и страшно, как сотня водопадов, проревел он и, разрастаясь, занял другую половину неба.

Теперь они стояли друг против друга. Жизнь и смерть. Свет и тьма. Ярость и покой. Натиск и мудрость. Стояли, чтобы встретиться в битве, из которой живым выйдет только один.

Таня невольно прижалась к академику. Когда сражаются боги, смертному невозможно даже смотреть на это.

Черный клинок встретился с молотом. Океан содрогнулся и застонал. Два гиганта, две части мироздания яростно осыпали друг друга ударами, каждого из которых было бы довольно, чтобы повергнуть в прах любую из армий смертных. Громадная волна вздыбилась над берегом и опала, разбившись о магический купол. Свет и тьма смешались и вновь разделились. Перун и Триглав столкнулись грудь в грудь. Кони грызлись. Черные стремена крошили узорные спицы колесницы.

Таня закричала и попыталась закрыть глаза. Она хотела не видеть, но видела. Хотела не слышать, но слышала. Ей чудилось: небо разверзлось и слилось с океаном. Черные и белые вихри закручивались вокруг них с Сарданапалом и лежащим Ванькой стремительной пляской хаоса. Перун и Триглав были уже так громадны, что от копыт коня трехликого бога океан выходил из берегов, Луна же была лишь одним из огненных колес в колеснице Перуна.

Наконец, когда Таня и Сарданапал почти уже растворились, исчезли в божественном гневе, Перун, вырвавшийся из смертоносных объятий Триглава, взглянул вниз и милостиво качнул головой. Тотчас черные тучи сомкнулись, как занавес, и спасительно заслонили небо.

Теперь Таня и Сарданапал могли лишь слышать звон и грохот небесного сражения, который раскатывался, точно удары грома. Купол содрогался. Океан бурлил. Это длилось несколько минут – несколько томительных минут ужасной грозы и немыслимого грохота. Все сливалось, менялось, перетекало, соединялось и вновь обрушивалось друг на друга в слепой ярости.