Таня Гроттер и молот Перуна - Страница 69

* * *

Уже смеркалось, когда Таня и Ванька поднялись на стену и стали готовить инструменты к полету. Ванька, не слишком доверяя Ягуну, проверил талисманы и амулеты. Минуту спустя контрабас и пылесос оторвались от стены и, держась рядом, взяли направление на Заповедную Рощу.

На Буян решительно и на всех фронтах наступала весна. Земля – еще влажная, темная после таянья снега – была уже полна скрытых сил. Кое-где эти силы уже пробились свежей травой и клейкой листвой на деревьях. Одна лишь старая Заповедная Роща сонливо сопротивлялась весне. Но даже и здесь, в царстве покоя, ревматические ветви старых дубов уже набухали почками.

За рощей, у океанского побережья, Таня и Ванька снизили скорость и перешли на медленное заклинание.

– Предпоследняя буква в DEUS была тут, примерно напротив вот этого утеса. Значит, последний знак окажется… э-э… здесь, прямо против побережья. Ждать, когда прилетит Перун, лучше тут, – сказал Ванька, кивая на узкую прибрежную косу, которая шла вдоль скал.

Контрабас и пылесос благополучно опустились на песок. Было уже почти совсем темно. Океан скорее угадывался. Слышно было, как он лижет песок. Оглядевшись, Таня с Ванькой скользнули за большой камень и, положив за него контрабас с пылесосом, притаились.

Было холодно. Камень покрывало множество мельчайших капелек. Таня, не удержавшись, лизнула одну. Она ожидала, что капелька будет солоноватой. Но она была теплой и пресной. На разглаженном штормами песке отчетливо видны были многочисленные следы чаек. Вскоре Таня совсем замерзла и прижалась к Ваньке. Тот попытался вспомнить согревательное заклинание, но сумел вспомнить только первое слово: стограммус. Второго слова он, хоть убей, так и не вспомнил, и заклинание, естественно, не сработало.

– Впервые жалею, что я не Шурасик. Вот уж у кого точно нет раннего склероза! – пробурчал Валялкин.

Они ждали, ждали, ждали… Ждали и еще раз ждали. Ничего. Наконец где-то около двух часов ночи терпение окончательно покинуло их.

– И Сарданапал почему-то не пришел!.. Может, сегодня ночью Перун не прилетит? – спросила Таня.

Она хотела уже встать и выйти из-за камня, но Ванька внезапно крепко зажал ей рот рукой.

На горизонте, там, где из-за тучи выглядывала большая, похожая на совиный глаз луна, появилось темное пятно. Оно быстро увеличивалось, принимая очертания человеческой фигуры. Когда человек шагнул на песок, Таня увидела, что голова у него светится, точно объятая холодным огнем. Это лунный свет отсвечивал на серебряных волосах. Длинные вислые усы золотились. В опущенной правой руке Перун держал молот. Видно, для того, чтобы привлекать меньше внимания, он прилетел без своей разящей колесницы. Фигура Перуна внушала странный ужас. Вроде бы она была реальна, и в то же время видно было, что она не принадлежит этому миру.

Таня ощутила во рту странную сухость. На что она надеялась, когда подкарауливала Перуна? На то, что остановит того, кто древнее самого Тибидохса? Как? Чем? И где же академик? Кроме нее, Ваньки и златоусого, на побережье явно никого не было.

«Сейчас или никогда», – подумала Таня. Она оглянулась на Ваньку, но тот уже выскочил из-за камня, выскочил первым, чтобы принять удар на себя.

– Искрис фронтис! – произнес Валялкин.

Зеленая искра помчалась к Перуну и, зашипев, ударила его в плащ. Языческий бог вскрикнул, скорее от неожиданности, чем от боли. Не удержавшись, он упал на песок, но сразу же перекатился и вскочил.

– Искрис фронтис! – запоздало крикнула Таня.

Как она и надеялась, «светлое» заклинание вступило в конфликт с «темной» магией. Двойная красная искра толкнула Перуна в грудь в тот момент, когда он уже собрался метнуть в Ваньку молот. Перун покачнулся. Его рука дрогнула и, изменив направление полета, молот ударил в камень за спиной Тани и Ваньки, расколов его.

Таня поспешно выпустила еще одну искру, но ей уже не хватило уверенности. Искра получилась слабой. Перун принял ее, даже не вздрогнув.

– И это все? – с презрением спросил бог.

Вернувшийся молот прыгнул к нему в руку, готовую для нового броска.

Таня оглянулась на Ваньку, не понимая, почему он не поддерживает ее своими искрами. Ванька лежал на песке. Один из осколков камня ударил его в голову.

– Ванька, Ванюша!.. Ты убил его! – закричала она на Перуна.

– Я промахнулся. Он только оглушен. Глупая девчонка, ты уже второй раз встаешь у меня на пути… Твои поступки бессмысленны, а магия ничтожно слаба. Думаю, если я убью этого мальчишку у тебя на глазах, это будет хорошим уроком. А ты пока попробуй еще. Пожалуй, еще одну искру я вынесу, – глухо сказал златоусый, шагая к ним.

– Нет! – закричала Таня. – Ты не убьешь его!..

Внезапно перед лицом Перуна, загораживая от него Таню и Ваньку, возник Сарданапал. Глава Тибидохса был суров и серьезен. В одной руке он держал старинный пергамент, в другой – щит Персея, повернутый зеркальной стороной точно на древнее божество.

– Вначале справься со мной, убийца детей! – глухо сказал академик.

– Ты просишь смерти? В такой просьбе нельзя отказать! – златоусый шагнул было к нему, но, увидев щит, отступил назад. Его щеки побледнели.

Сарданапал усмехнулся.

– Не правда ли, страшно? Ты знаешь, что этот щит возвращает всякий удар сторицей и ослабляет любую магию. Не для того ли ты выкрал его из Маглиона, чтобы самому воспользоваться им, когда пробьет час? Вот только зачем было прятать его в Тибидохсе?

– Девчонка случайно нашла его. Я понял это по следам в Заповедной Роще… Я искал его, шарил даже у нее в снах, но там ничего не было. Я понял лишь, что она потеряла щит и он у нежити, – с ненавистью глядя на Таню, прошипел златоусый. – Ну начинай, старик, не медли! Я посмотрю, чего стоит твой пергамент и твоя жалкая магия.